оставим, ничего не получиться. Во-первых, весь город к утру знать будет. Во-вторых, все, кто захотят с ним поговорить, обязательно поговорят, помешать этому мы не сможем. Если это тот, кого мы ищем, нам бы еще и испугать его немного! Чтобы он понял, что дело не шутки и попал он в серьезные передряги, понимаете, граф? – уточнил сыщик.

– Понимаю, конечно! На арапа редко кого возьмёшь, тем более торгового человека. Если не признается ни в чем и улики не подтвердятся, тогда через двое-трое суток придется отпустить, – рассудил Пётр.

– Подумайте, граф! Какие варианты есть, чтобы и закон не нарушить и дело огласке не предать. Надо его изолировать от публики и покровителей. Задуматься надо заставить!

– Есть одна мысль! На кордегардии, где городской караул стоит, можно разместить. У Одоевских ворот. Там четыре комнаты, одна из них для военных арестантов, которая пустует постоянно. Гауптвахта там, по совместительству. В Туле стоит сейчас только штаб и 4-я рота резервного пехотного батальона. Командир роты штабс-капитан Николай Алексеевич Мишкин, часто у генерала бывает. Достойный офицер и порядок у него жесткий. Думаю, что Бестужев указания отдаст, для него это пара пустяков, – ответил Пётр.

– Может, хватит болтать уже? Поедем или испугались? Или не интересно то, что рассказал? Дядька Семён ждать не будет! Деньгу теряет ожидаючи! – сердито спросил паренёк, вмешавшись в разговор.

– Едем, но тебе с нами опасно! Поэтому ты после Киевской домой поезжай, извозчику еще сверху доплачу за твою поездку. Деньги на вот, забери. Здесь извозчику и тебе за помощь.

– Извозчику отдам, мне не надо. Я же сказал, что не за филки с тобой дружу. Но вначале я с вами, в сторонке постою. Может, понадоблюсь для показа, тот фрайер или нет. Без меня не узнаете. В дом или мелочную заходить не буду, посмотрю со стороны, с улицы. Потом по делам пойду, если нужен буду, найдёте меня на вокзале.

– Ну, как знаешь! А не хочешь со своей жизнью шалопутной распрощаться, за ум взяться? Например, на Оружейный завод пойти работать, грамоте обучится? – спросил Евграф.

– Подумаю я дядя, как надумаю так приду, а если не надумаю, не поминай лихом.

Выехали от оружейного завода в двух экипажах. Миновали Посольскую улицу и последовали на Киевскую улицу. В одном, двухместном, гордый Пашка, с кучером Семеном. Во втором, четырехместном, стареньком, повидавшем жизнь ландо, Евграф и Петр.

Следуя в купеческую лавку, мысли сыщика невольно крутились вокруг жизни купеческого сословия. Пользуясь случаем, он решил поговорить с графом о тайнах и особенностях жизни тульских купцов.

– А сколько сейчас капитала нужно иметь, чтобы записаться в купеческую гильдию и что она дает? Вы должны знать, если воспитывались в купеческой семье, – спросил Тулин, следуя с Петром в одном экипаже.

– Не меньше пятидесяти тысяч рублей для первой гильдии. Двадцать тысяч для второй. Восемь тысяч для третей. У каждой гильдии свой статус. Купцов первой и второй гильдии нельзя наказывать телесно, да и третьей наказывают редко. Кроме того, купцы первых двух гильдий могут получать чины и награды, почётные звания. Кто в первой гильдии, может носить шпагу и мундир, если губерния ему их присвоила. Но, если деньги кончились, всё обратно возвращается, к началу.

– Это всем известно! А что, порядки жизни у тульских купцов сильно от московских отличаются?

– Да нет, всё едино. Денег меньше, а люди те же. У нас тоже своих и безбородых – современных, и бородатых хватает. Дед у меня бородатый, старой закваски, но справедливый, самодурством не отличается. А товарищ его безбородый всю семью, как в тюрьме держал. Сын у него до тридцати лет всё говорил: «Как тятенька скажет, как тятенька велит, как тятенька прикажет». Когда отец умер, того как понесло кутить. Начались пьянки да гулянки, прикуривания от денежных купюр, цыгане да различные дамы лёгкого поведения. Так за один год всё промотал и пропил. Всё, что отец всю жизнь по рублю копил, да преумножал. В Москве таких тоже много, у нас поменьше, но есть.

– В чём отличие бородатых от безбородых купцов? Кое-что я знаю об этом, но мало, коль уж разговор зашёл на эту тему!

– Да особо ни в чём. Вроде бы считается, что бородатые – это наши внутренние купцы. За границу не лезут, или не хотят, или размаху мало. Безбородые и за границей приторговывают, и нового в торговле не чураются. Стараются фабрики и мануфактуры открывать, детей учить по дворянским нормам. Но, это раньше так считалось, сейчас этих граней нет. Главное, что в голове и в душе. Борода на мозг особо не влияет. Единственно, что новых, быстро разбогатевших, не особо любят. В старый круг долго их не пускают, вначале доверие полагается заслужить.

– А вот мне говорили, что купцы мастеровых и дворян особо недолюбливают. Это правда?

– Как вам, Евграф Михайлович, сказать, всяко бывает! Как и у всех людей. К мещанам да крестьянам купеческие люди относятся как к равным. Мастеровых не любят только за одно, за их пьянство. Чиновников бранят, если только чрезмерными поборами они увлекутся. А вот к дворянам подход особый! Дворянам завидуют и не доверяют, с ними только корысть рассматривают. Если купец с дворянином дружбу завел, то корысть где-то обоюдная есть.

– А вот что касается замужества. Как же купеческие дочери замуж выходят, они же обычно из дома ни ногой. Приданного много ли полагается при замужестве?

– Вы, Евграф Михайлович, не жениться ли решили на купеческой дочке? Хорошо, расскажу, а то вдруг и правда решили! Женитесь и знать не будете, чего и сколько положено. Обманут вас, вокруг пальца обведут!

Пётр заливисто засмеялся и начал рассказывать: «У купцов второй гильдии полагается жениха или невесту искать по солидности семьи, по доходам. Можно присматриваться на тайных смотринах, во время гуляний. Затем, посылается сваха, которая вначале изучает мнение родителей на этот счёт. А после обсуждается приданное».

– По приданному поподробнее, – засмеялся сыщик.

– Хорошо, слушайте. В приданное входит обычно до десятка различных церковных образов. Серебряных или других, но не менее дорогих. Потому, как первично вначале духовное милосердие, а уж затем и мирское. Три-четыре цепочки золотые, серебряные или жемчужные, с крестиками или образами. Серьги, перстня, кольца не меньше дюжины, а то и больше. Разные платки и шали. Французской тафты, кисейные, газовые, бумажные, кашемировые, пуховые – в общем всякие. Количеством дюжин десять, можно и больше. Платьев тоже дюжины две. Верхнего холодного и теплого платья тоже много. Особое место занимают шубы. У невесты должны быть шубы из соболей, на лисьем меху, общем количеством четыре-пять. Все новые. Бельё в огромном количестве. Обязательно несколько комодов, гардеробов и сундуков. Вся спальня за счет невесты. Много одежды и для жениха. Можно и деньгами. В общем всего не счесть и не рассказать.

– А вот если дворянин захочет жениться на купеческой дочке или наоборот. Как считается это в купеческой семье?

– Вот тут всё сложнее. Если дворянин захочет жениться на дочке купца, тогда вначале посмотрят, не обобрать ли захотел? Есть ли свой капитал у этого дворянина. Дворянки за купцов редко замуж выходят. Только если нищие уж совсем. К ним тоже недоверие, а вдруг умыкнёт часть богатств? Хвостом крутанёт, да в свой круг обратно и уплывёт. Да и у дворян считается не правильным жениться на купчихе. Редко такие браки долговечны и счастливы. – вздохнул с горечью Пётр.

«Вот я дурень! Затронул больную тему!» – подумал Евграф и замолчал.

Подъехали к нужному адресу. Дом располагался в самом конце Киевской улицы. Недалеко от Киевской заставы и Ямской слободы. С одной стороны, это была окраина, а с другой стороны покупатели были всегда, так как проезжих было много. Дом был в два этажа, достаточно большим. В одной части, скорее всего, жили хозяева. Кроме того, видимо, здесь сдавали одну или две комнаты приезжающим. Особенно нуждались в этом те, которые прибыли поздно и не хотели ночью искать ночлег в незнакомом городе. Другую часть дома занимал магазин по продаже бакалеи. В лавку имелся собственный вход. От него вокруг всего дома имелся крепкий глухой забор,